Об авторе
Г. Е. Лупанова
Огромный высокий стол в просторной лаборатории. Чтобы увидеть несметные богатства, хранящиеся на нем, пришлось залезть на табуретку. Так… Полный набор цветных карандашей. Они всегда наточены и лежат в полном порядке. Не то что карандаши дома, которые в перерывах между упражнениями в рисовании становятся то строительным материалом для домика, то игрушечными цветами, то еще чем-нибудь, и оттого все время ломаются и теряются. Сегодня я уже рисовала замечательными мамиными карандашами. Так… Пробирки, колбочки… Играть с ними совсем неинтересно, вид у них непривлекательный, к тому же они могут разбиться, и я знаю, что находятся в них всякие ядовитые вещества. Пинцеты, зажимы… Бррр! Прямо как у врачей. Микроскоп. Вот это вещь! Но настроить его может, конечно, только мама. В микроскоп мы смотрели, когда мама в прошлый раз брала меня с собой на работу. Мы видели тогда, как копошатся микробы. Такие пестрые и разные. А больше всех запомнился микроб со смешным названием «инфузория туфелька». Своей формой он действительно был похож на туфельку… Ух ты! вот этого я еще не видела. Надо же, какое чудо! Кто бы мог подумать, что у весов бывают такие крошечные чашечки. Совсем малюсенькие. Даже карандаш не поместится.
Этот полный чудес мир – лаборатория. Здесь работает моя мама. А сегодня у меня праздник – вместо того, чтобы сидеть в детском садике, я здесь, в лаборатории, среди удивительных предметов, ни один из которых не снился даже в самых прекрасных снах моим ровесникам.
Вообще, моя мама – настоящая волшебница и знает про все на свете. Почему у собачки четыре ноги, а у человека – две? Почему ночью светят звездочки, а днем они исчезают? Откуда в речке вода? Обычно взрослые отмахиваются от таких вопросов или отвечают что-нибудь вроде «в школу пойдешь – узнаешь», «подрастешь – поймешь». Моя мама никогда так не говорит. Каждый мой вопрос превращается в удивительную сказку о законах физики или химии, об истории планеты Земля, о достижениях ученых. И все удивительно просто и понятно. Эти сказки – мои первые учебники.
Мамина профессия называется очень красиво. Она – биохимик и работает в научно-исследовательском институте.
В этот праздничный для меня день мама еще не знает, что в ее жизни грядут грандиозные перемены и не в лучшую сторону. У меня появится братик. Но за мою и его жизнь она заплатит очень дорого – своим здоровьем и, как минимум десятью годами полноценной жизни. Через год после появления на свет второго ребенка у нее отказали почки, она перенесла несколько серьезных операций, клиническую смерть, стала инвалидом и потеряла любимую работу – по советскому законодательству инвалид не имел права продолжать работать. Однако пенсионное обеспечение явно не было рассчитано на то, что инвалид окажется наедине с двумя маленькими детьми, которых нужно растить, кормить и одевать. Наш отец – добрейшей души человек – не выдержал испытаний, выпавших на долю семьи, и сильно запил.
Вспоминая свое детство, я никогда не перестану удивляться силе духа своей мамы. Тяжело больная она находила в себе силы не только зарабатывать хлеб насущный для семьи из трех человек, но и уделять нам массу времени. Вот кооперативный ларек с сувенирами рядом со станцией метро. Я бегу из школы к маме на ее новую работу. Мы с мамой весело болтаем, вместе делаем уроки, по очереди идем обедать в столовую, заканчиваем рабочий день, убирая брелки и статуэтки на ночь. А вечером, после ужина, когда вся семья уже легла спать, мама записывает в дневнике пережитое сутки назад, слова, которые я прочитаю через много лет:
Я сидела в киоске. Была ночь, на улице было пусто. Темно не было, все было наполнено густым багровым светом. Кто-то царапался в закрытые окна ларька.
- Кто это?
- Это же смерть. Она хочет взять тебя.
Но я была надежно укрыта за стеклянными стенами.
- Уходи, смерть, я еще не твоя.
Багровый свет оказался рассветом. Смерть превратилась в пожилую женщину в черной шерстяной шали и пошла, рыдая, по рассветной улице. Она плакала, потому что не смогла достать меня. Плакала! А я-то думала, что она добрая, дает пожить мне еще и еще. А на самом деле она просто не могла взять меня.
Сколько раз она обнимала меня сзади за шубу, когда я плелась по улице, не зная, как преодолеть двести метров до дома. Сколько раз она брала меня за руку на лестнице, когда последние два пролета вставали не преодолимой преградой…
Эти строчки написаны человеком, про болезнь которого
знали только самые близкие родственники и друзья. Коллеги по новой работе,
приятели, просто знакомые привыкли видеть ее всегда веселой, жизнерадостной и
трудолюбивой. Они жаловались ей на свою простуду и на проблемы с
трудоустройством в молодой постсоветской России, в ответ всегда получали
искренне сочувствие, мудрый совет, а если это было возможно – и помощь делом.
Проработав некоторое время в ларьке, мама потом занималась сборкой ремешков для
часов, фасовкой мелких товаров, пошивом меховых тапочек. Дело и заработок
находился всегда, даже в те дни, когда болезнь делала ее пленницей тесных
четырех стен в коммунальной квартире.
Одно из ее последних и наиболее успешных бизнес-предприятий называлось «домашний детский сад ”Маленькие петербуржцы”». В одной из комнат коммунальной квартиры ей удалось организовать настоящую дошкольную гимназию. Сейчас это вошло в моду. Но в начале 90-х гг. детских садиков, где дети находились бы целый день, учились бы читать, писать, считать, изучали бы иностранные языки и древнегреческую мифологию, раз в неделю ходили бы театр или музей были редкостью. И создателем такого детского сада была не группа полных энергии энтузиастов и педагогов-профессионалов, а безнадежно больная женщина, которая три раза в неделю обязательно должна была выдерживать тяжелую пятичасовую медицинскую процедуру по очистке крови.
Любовь к жизни этого человека была поистине
потрясающей. В течение десяти лет она прожила на грани между жизнью и смертью;
и каждый, прожитый ею день, был наполнен событиями. Времени скучать,
поддаваться хандре и печальным мыслям о бренности бытия не оставалось. Рабочая
неделя расписана по часам. График максимально заполнен. А что мы будем делать в
эти выходные? Пойдем на концерт? Или может, на рыбалку? Давненько что-то мы
никуда не ездили. Куда бы съездить, чтобы ночь – дорога туда, ночь – обратно и
день – погулять, посмотреть город. Дольше нельзя маме нужно на диализ, да и
работу останавливать нельзя. Каждые полгода у нас были такие поездки. Москва,
Новгород, Вологда, Талин, Витебск, Псков – эти города мы обошли вдоль и
поперек. «Обязательная» летняя программа – Петродворец, Пушкин, Павловск, нужно
несколько раз съездить искупаться в Финском заливе – иначе какое же это лето?
Ну и, конечно, никуда не деться от приятных хлопот по заготовкам на зиму –
походов в лес за грибами и ягодами, без посильной работы на огороде рядом с
нашим загородным домом, где когда-то прошло мамино детство.
В один теплый летний денек мама с подросшим уже братом и с собакой поехали в лес за черникой. Я осталась дома готовиться к экзаменам. Вечером я встречала их дома, как пишут в школьных сочинениях, «усталых, но довольных» с полной корзинкой ягод. На следующее утро мы всей семьей варили варенье и готовили обед, а потом мама ушла на одну из регулярных процедур по очистки крови. Больше домой она никогда не вернулась. Врач сказал, что последние ее слова были наши имена – мое и брата.
На всю жизнь этот человек остался в памяти, как
образец силы духа и любви к жизни. «Биологические сказки», написанные ею для
«маленьких петербуржцев» - это и память об авторе, и воспоминание о наших
детских годах, и, конечно, подарок маленьким читателям XXI века.